Суть свободы

Андрей Курков

В то время как Украина борется с нынешним российским вторжением, может показаться странным тратить время на воспоминания о распаде СССР в 1991 году. И все же я считаю полезным поразмышлять об этом событии. Появляются новые, неожиданные мысли, которые провоцируют сдвиг в моем отношении, позволяя по-новому оценить прошлое с точки зрения сегодняшней трагедии.

В 1991 году СССР физически распадался, разрушаясь, как старое заброшенное здание. Сейчас мечта президента России Владимира Путина о восстановлении СССР рушится, а ностальгия по советскому прошлому угасает.

Сделайте пожертвование в Фонд реагирования на стихийные бедствия Фонда Ротари Украины.

Я всегда считал, что самое главное в жизни – это иметь выбор. В этом суть свободы. Выбор дает возможность лучше понять себя, цель жизни и свою роль в ней. В советском обществе я не мог выбрать роль, которая устраивала бы и меня, и советскую систему.

В студенческие годы я был антисоветским советским человеком, как и многие мои сверстники. Мне многое не нравилось в СССР. Я часто спорил со своим отцом-коммунистом о неправильности советского режима. И все же я не верил, что этот режим можно изменить, что его можно сделать «правильным».

Мой отец не любил спорить, хотя всегда в своей спокойной, ленивой манере защищал советскую систему. Его положительное отношение к этому выросло из его веры в то, что советская система позволила ему осуществить свою мечту. С детства он хотел стать военным летчиком и стал им. Он дослужился до звания капитана, проведя несколько лет в Германии в составе советских оккупационных войск после Второй мировой войны. Он вернулся в СССР и, если бы не кубинский ракетный кризис и односторонняя политика разоружения Никиты Хрущева, дослужился бы до звания полковника. Столкнувшись с угрозой третьей мировой войны, Хрущев хотел продемонстрировать, что СССР — миролюбивое государство. Это означало, что моего отца вместе с десятками тысяч других военных отправили в запасную армию и мирную жизнь. Я до сих пор благодарен Хрущеву за этот прекрасный миротворческий жест. Без этого я бы не был сегодня украинцем.

Иллюстрации Оксаны Драчковской

После ухода из армии отец стал искать работу в гражданской авиации. Ему повезло. Моя бабушка по отцовской линии жила в Киеве, где один из крупнейших авиазаводов СССР — завод «Антонов» — производил гражданские пассажирские и грузовые самолеты. Именно этот завод пригласил моего отца работать летчиком-испытателем, и вся наша семья переехала в Украину. Точнее, мы переехали в Украинскую ССР.

Мне еще не было 2 лет, когда мы переехали. Будогощь, дом моей матери и русская деревня, где я родилась, сохранились в моей памяти только благодаря рассказам моей матери и бабушки по материнской линии. В моих воспоминаниях о раннем детстве остался только Киев — Киев и Евпатория в Крыму, где наша семья каждый год проводила летние каникулы.

Неукраинских детских воспоминаний у меня нет, хотя, честно говоря, трудно назвать те воспоминания, которые у меня есть, «украинскими». Они были советскими, географически связанными с Украиной. «Украинскость» страны в то время выражалась только в народных песнях и танцах, как будто советские республики отличались друг от друга только в этих узких областях.

Мои родители всю жизнь считали себя русскими, но на самом деле они были людьми «советской национальности». Они были воспитаны в советской, а не русской культуре. Они не пели русских народных песен; им нравились советские песни из популярных советских фильмов.

Владимир Ленин, один из основателей Советской России, мечтал создать особого «советского человека», человека, оторванного от своих этнических корней, от истории своей конкретной, малой родины. Конечно, за основу «советского человека» Ленин взял русского человека: человека с коллективным менталитетом, лояльного к власти и ценящего стабильность больше, чем свободу. И, конечно, советский человек должен был говорить по-русски. Без единого общего языка система контроля не могла бы функционировать. Поэтому советская политическая система, первоначально отказавшаяся от царской политики русификации в начале 1920-х годов, вернулась к этой политике в середине 1930-х годов. Драматический расцвет чисто украинской культуры в 1920-е годы закончился в 1937-38 годах массовыми казнями тех, кто был движущей силой украинского культурного возрождения.